Мир наполнен информацией. Газеты, телевидение, радио, Интернет — всё это превратило жизнь современного человека в непрерывную информационную бурю. Бурный темп, особенно ощутимый в мегаполисах, оставляет всё меньше времени на принятие решений. На ряд ситуаций человек привыкает реагировать автоматически, по сформированным шаблонам. Эта привычка существенно упрощает способы манипуляций.
Как человек получал информацию ещё сотню лет назад? Он встречал на улице соседа, который сообщал ему: «Слышал, Фомич? В Питере революция, царя скинули, объявили демократию». «А как же мы таперича станем жить без царя?»— удивлялся Фомич. «А хто ж его знает!»— махал рукой сосед, и они расходились по своим делам. После этого человек, получивший известие, имел время его обдумать, сформировать о нём своё мнение и только потом, иногда спустя несколько суток или даже недель, начинал подвергаться пропаганде, направленной на то, чтобы склонить его к мнениям, выгодным тем или иным политическим группам.
А как происходит сейчас? Человек узнаёт из привычного для него источника факт и тут же получает его оценку. Важно отметить, что привычный источник обычно пользуется повышенным доверием гражданина (является трастовым для него) по сравнению с другими. Одни черпают информацию из «зомбоящика», другие из «зомбоинтернета», третьи из «зомбочеготоещё». Каждый считает, что его источники заслуживают большего доверия, чем источники оппонента. Очень распространено мнение, что получение информации из разных источников помогает быть объективнее. На самом деле это ошибка — для объективности нужно знать больше фактов, а из разных источников человек обычно получает больше оценок этих фактов. Кроме того, любой человек априори склонен считать себя более объективным, чем окружающие (и чем любые источники), а своё мнение — самым правильным. Поэтому получение тех же фактов из других источников с другими оценками этих фактов утверждают в нём вывод о предвзятости альтернативного источника и о большей объективности того, из которого он привык черпать факты вместе с оценками. В результате этого у субъекта формируется собственная классификация источников информации по уровню доверия к ним и с каждым разом это ранжирование становится всё более укоренившимся.
Современный человек до такой степени привык получать оценку фактов одновременно с самими фактами, что, получая факты без оценки, он считает их бесполезными и либо игнорирует их, либо начинает искать готовые оценки этих фактов. При этом не имеет решающего значения, откуда он получит эти оценки — из источников, которым доверяет или из источников, которым не доверяет. В первом случае он примет оценку как свою собственную, а во втором — как попытку манипуляции и сделает этой оценке поправку, которая соответствует той разнице, которая обычно присутствует между оценками этого источника с трастовым. Впоследствии, обнаружив, что источник, которому он доверяет, оценивает факты так же, как он сам (а на самом деле эта оценка является производной от оценки нетрастового источника), субъект одновременно утверждается в двух ложных выводах: первый — он самостоятельно пришёл к имеющейся у него оценке, второй — источник, которому он доверяет, заслуживает ещё большего доверия. В итоге эффективность манипулирования возрастает.
Отсутствие чётких ориентиров в современном обществе и рабская, почти героиновая, привязанность человека к источникам информации расширяет возможности манипуляций до самых широких пределов. Через трастовые источники в сознание субъекта можно внедрить любую мысль, которую ещё недавно он не разделял. Так, человек, отрицательно относившийся к гомосексуализму и считавший его распущенностью, «узнавая» из трастового источника, что гомосексуализм присущ многим животным, начинает задумываться — не является ли гомосексуализм столь же естественным сексуальным поведением, как и традиционные отношения? Источники при этом «забывают» его информировать о том, что гомосексуализм животных обусловлен не физиологией, а социальным поведением, когда альфа-самец демонстрирует гомосексуальностью своё лидерство в стае. Примерно такое же назначение имеет гомосексуальное поведение и в среде людей, ушедших по уровню интеллекта и образования недалеко от своих четвероногих или четвероруких собратьев — например, в местах лишения свободы.
Используя трастовые источники, всего за несколько месяцев неприятие обществом, допустим, каннибализма можно превратить в нейтральное или одобрительное отношение к нему. Первое, что необходимо сделать — снять табу на обсуждение. Ряд источников одновременно или с незначительной временной разницей инициирует обсуждение проблемы. Первоначально обсуждение носит нейтральный или даже осуждающий характер. Затем может появиться какое-нибудь «научное исследование от британских учёных», в котором будет разъяснено, что каннибализм в ряде случаев обусловлен генетически и, хотя является антисоциальным явлением, иногда естественен. Затем в другой работе будет обнаружена значительная польза каннибализма для здоровья, а впоследствии и ряд случаев, когда людоед обладал высокими моральными качествами, которые развились в нём под влиянием его страсти: как вариант — склонность к размышлениям о бренности всего живого, о необходимости не совершать убийств себе подобных просто так, а только для утоления голода и так далее. Затем в общественное сознание будет внедрена мысль о том, что каннибалов необходимо использовать для борьбы с человеческими пороками, отдавая им на съедение особей, которые наносят вред обществу — например, преступников. В итоге уже через несколько месяцев можно будет видеть акции, участники которых потребуют уравнять каннибалов в правах с людьми с традиционным меню.
При этом необходимо помнить, что если отсутствие чётких ориентиров упрощает манипулирование субъектом, то их наличие может быть манипуляцией само по себе. Нормы общественной морали могут нести в себе деструктивное начало. Примером может послужить отношение к чернокожим, как к людям второго сорта, или вовсе к промежуточной стадии между животным миром и человеком, которое было свойственно для представителей европейской расы в ряде стран всего с десяток поколений назад.
Всё это делает актуальным поиск естественных ориентиров, порождаемых не обществом, а внутренними установками человека. Такими ориентирами могут быть нравственные, которые являются функцией того, что принято называть совестью. Наличие чётко сформулированных нравственных ориентиров является защитой от многих видов манипуляций, когда происходит подмена нравственного общественно важным. К примеру: общеизвестно, что убийство является злодеянием. Но с помощью манипуляции можно убедить часть общества, которая не имеет чётких нравственных ориентиров, что в ряде случаев убийство является не злодеянием, а благом. Например, убийство полицейского, который участвует в подавлении массовых беспорядков, посредством которых люди отстаивают свои права. В этом случае происходит выворачивание ориентиров наизнанку — убийства, разрушение и насилие признаются общественно полезными и оправданными, а попытки навести порядок — неоправданной жестокостью, наносящей вред государству.
Интересно, что все предыдущие размышления могут тоже оказаться манипуляцией, которая приведёт к единственно возможному выводу, который я сделаю в следующий раз.
