Село Дмитриевка затерялось где-то в бескрайних полях Центральной России - на границе Тамбовской и Пензенской областей. От Тамбова до нее километров сто по весьма сносному асфальту, а потом еще около двадцати - по бездорожью. Селение прячется за густыми зарослями берез, окруживших его плотным кольцом со всех сторон. И поначалу кажется, что Дмитриевка погрузилась в самоизоляцию еще задолго до того, как в мире была объявлена пандемия коронавируса.
Самоизолироваться не от кого
«Мы тут уже давно отрезаны от цивилизации. Кого нам бояться, что нам этот коронавирус?» — говорит Николай, которого я встречаю на ступенях магазина с огромными окнами.
На все село — дворов триста, половина из них пустует. Из инфраструктуры остались два магазина, почта, сельсовет да церковь, закрывать особо нечего.
Мужчина рассказывает, что режим самоизоляции в деревне мало кто соблюдает, поскольку в этом нет совершенно никакой надобности. Дома и без того расположены далеко друг от друга. А если и встретишь соседа в магазине, так что с того? Как не протянуть ему руки, чтобы поздороваться?
«За детей, за внуков страшновато. Сам-то я уже 60 лет пожил, меня можно вон туды отволакивать, — смеется мой собеседник, указывая в сторону кладбища, и улыбка его вспыхивает золотом вставных зубов. — У меня вот дочка с детьми приехала из Москвы. Как мне от них изолироваться, как не общаться?»
Из магазина выходит молодая женщина. Наталья, дочь Николая, присоединяется к нашему разговору. Она с детьми на время ограничений приехала в Дмитриевку из Москвы. Говорит, что пока планирует пробыть у родителей до 11 мая, но если власти Москвы продлят режим самоизоляции, то придется задержаться здесь еще на некоторое время. Интересуюсь у нее, как местные относятся к москвичам, решившим пересидеть пандемию в деревне.
«В целом нормально относятся, хотя некоторые то ли в шутку, то ли всерьез шарахаются, будто мы заразные какие-то. Так или иначе здесь лучше, чем куковать в Москве в четырех стенах. Тут чистый воздух, природа, детям раздолье и нам хорошо», — объясняет Наталья.
Если для городских жителей в эпоху коронавируса поход в магазин стал новой формой приключений только сейчас, то деревенские всегда отправлялись за хлебом как на праздник. С тех пор как в Дмитриевке закрыли клуб, библиотеку и школу, продмаг стал главной и единственной точкой притяжения сельчан. А местные продавщицы — основные поставщики свежих новостей.
«Долговая тетрадка»
На тяжелой двери зеленого цвета приклеено объявление «Вход в магазин без масок строго воспрещен». Чтобы не нарушать закон, надеваю маску. Внутри тесновато, ощущение свободного пространства помещению добавляют лишь высокие потолки. На прилавке стоит давно не работающий кассовый аппарат «Ока» и весы «Тюмень», оставшиеся здесь еще с советских времен. При этом ассортимент товара достаточно разнообразен — консервы, крупы, кондитерские изделия, замороженные продукты, несколько видов алкоголя и даже пара бочек разливного пенного.
«Покупателей меньше не стало. Люди как ходили, так и ходят. Я по хлебу сужу, нам его сюда три раза в неделю возят. В будни мы заказываем 65 буханок, под выходные — 80, разбирают все, — говорит словоохотливая продавщица Люба, которую я прошу рассказать о том, как идет торговля в период коронавируса. — У нас тут людей больше даже не коронавирус заботит, а то, где денег заработать. Те, кто помоложе, в Москву на заработки ездят, другие хозяйство держат. Пенсия у местных стариков небольшая, да и этими деньгами с детьми делятся. А раз детям помог, сам уже лишний раз в магазин не сходишь».
В магазин один за другим заходят местные жители. В масках — никого, положенную законом дистанцию в два метра соблюдать не стремятся.
Один из мужчин, узнав, что я журналист, шутит: «А я вот за средством дезинфекции пришел. Говорят, это самое лучшее от всех ваших коронавирусов. Люба, ну-ка дай бутылочку». Мужчина отдает деньги, запихивает бутылку водки в карман, раскланивается и убегает. Следующая женщина лет пятидесяти берет хлеб, сосиски и растительное масло, а перед уходом роняет тихое: «Люба, запиши».
«У нас многие отовариваются в долг. Они набирают продукты, но оплачивать их сразу не могут, берут под «карандаш», потом с зарплаты или пенсии рассчитываются. Но в долг даем только проверенным, кто потом точно отдаст», — объясняет Люба, вписывая в изрядно потрепанную «долговую» тетрадку очередную фамилию.
Настороженность вместо паники
Если двигаться по центральной улице села вверх, то справа можно увидеть бывшую одноэтажную школу, там же — памятник неизвестному солдату Великой Отечественной войны. В начале 1990-х в школе училось около 150 детей, но с каждым годом их становилось все меньше. В 2000-х из школы сделали девятилетку, потом оставили лишь начальные классы, а год назад и вовсе закрыли.
Сейчас здесь располагаются сельсовет, фельдшерско-акушерский пункт и клуб, под который отвели бывший кабинет биологии, самый просторный и светлый. Кроме того, к зданию пристроили часовню, где по праздникам проводят богослужения. В день моего приезда там отпевали одного из сельчан, умершего сразу после Пасхи, поэтому село на некоторое время превратилось в жужжащий улей. По улице то и дело проезжали машины, небольшими группами шли местные жители. Оно и понятно: похороны — хоть и печальное, но событие.
Единственным человеком в защитной маске, встретившимся мне, оказалась Наталия Николаевна Беспалова — бывшая учительница алгебры, долгие годы отработавшая в той самой школе, сейчас она на пенсии.
«Паники у меня никакой нет, а настороженность — есть. Все-таки новости смотрим, с друзьями, родственниками из Петербурга, Москвы, Латвии общаемся. Считаю, что к этому нужно серьезно отнестись и соблюдать те меры, которые рекомендованы санитарными врачами, даже несмотря на то, что у нас здесь нет такой плотности населения, как в городе. Вспомните Италию, там вспышка коронавируса произошла в небольшой коммуне, дальше — больше. Мы здесь тоже ни от чего не застрахованы, учитывая, что у нас некоторые жители ездят на вахту в Москву», — рассказала женщина.
По ее словам, в Дмитриевке сейчас живет около десяти школьников. В обычные дни они на учебу ездят в школу в соседнее село за 25 километров. Но сейчас все ребята переведены на дистанционное обучение. Бывшая учительница признается: образовательный процесс в таком формате в условиях сельской местности вряд ли можно назвать качественным, здесь телефонная связь не везде берет, не то что интернет.
«Вам лучше у самих ребят поинтересоваться, как им такая учеба. Вот у Татьяны, нашей почтальонки, девочка — школьница. Сходите к ним», — рекомендует Наталия Николаевна.
Поймать вай-фай для «домашки»
Почтальонка Татьяна — веселая голубоглазая женщина лет сорока с заразительным смехом. Я застаю ее с дочерьми за работой: втроем они сгребают сухую траву и жгут костры. Узнав о цели моего визита, она в красках описывает все нюансы новой формы обучения школьников.
«Им учительница задание на WhatsApp или в ВК присылает, они его сделают — и в обратную ей кидают. Интернет у нас на телефоне, мы модем покупали, но он денег сжирает — страсть сколько. Только кинешь на него 700–800 рублей, пожмыкаешь туда-сюда — и все, опять трафик закончился. У городских детей какие-то онлайн-уроки есть, но наш модем это не тянет, наверное, надо что-то другое мудрить с интернетом. Старшая у меня, вон, даже к почте ходила, чтобы отправить выполненные задания, файлы тяжелые, никак не уходили. А у почты есть вай-фай, ловит неплохо и бесплатно. Ноут возьмет, в кустах на лавку сядет и отправляет. А куда деваться?» — говорит женщина.
«А объем домашних заданий не уменьшился?» — интересуюсь я.
«Ой, не-е-ет, дофига задают, — протяженно отвечает Татьяна и тут же обращается к дочери-шестикласснице. — Ульян, по математике особенно много, правда? Да и по-русскому она там что-то без конца строчит».
Дочка в ответ кивает.
«У нас не у всех учителей-то интернет есть, что про детей говорить? Даже не знаю, чему они детей таким макаром научат», — вздыхает Татьяна.
Она признается: больше всего ее сейчас интересует, каким образом будет проходить процесс поступления в мединститут старшей дочери. Девочка мечтает стать доктором. «Я с мужем в Тамбов хотела съездить, узнать, что к чему. Да где теперь нам этот электронный допуск взять? Говорят, без него в городе нельзя, оштрафуют», — тревожится женщина.
Я объясняю, что решение о введении цифровых пропусков тамбовскими властями пока не принято. Поэтому для перемещения по городу никаких особенных документов не требуется. При этом если в деревне никто режим самоизоляции не соблюдает, то в городе с этим строже. Советую ей все же дождаться ослабления ограничительных мер и только после этого ехать в город. Татьяна соглашается.
Сбой в жизни
Попрощавшись с почтальонкой, сворачиваю на одну из поперечных улиц села. Воздух от дыма сменяется пьянящим ароматом цветущего абрикоса, который распустился в палисаднике одного из дворов. Надышаться невозможно. И пока горожане придумывают, чем бы себя развлечь на самоизоляции, для сельчан это не проблема. Дом, огород, хозяйство.
У пенсионеров Толчеевых, живущих в большом белом доме в конце улицы, три козы и приплод — скучать не приходится. Валентина Николаевна рассказывает мне, что всю весну выхаживала козлят, отпаивая их из соски, но сегодня те уже могут есть самостоятельно.
«Когда-то держали большое подсобное хозяйство — корову, быков, много птицы, но это уже давно стало не выгодно. Корма стоят дорого, а готовая продукция, которую можно продать через перекупщиков, не ценится. Да и здоровье уже не то. После того как вышли с мужем на пенсию, решили, что ограничимся козочками, с ними меньше мороки, а молоко очень полезное. Они наши кормилицы. Одну из них вот недавно к козлу водили, обгуливали. После этого решила ее изолировать на несколько дней в отдельный загон, так как хозяин козла недавно с вахты приехал», — рассказывает женщина.
«Я думаю, что эта история с коронавирусом может сильно изменить ситуацию в стране, — рассуждает муж пенсионерки Сергей Борисович. — Вот буквально недавно в одной из программ говорили, что в села могут начать возвращаться люди. Мол, до 2–3 млн человек переедут из города в деревни. Это было бы разумно, село надо возрождать. Нам бы сюда хорошие дороги, школу да рабочие места, и молодежь бы вернулась. Детвора ведь с радостью сюда на лето приезжает, тут такой воздух, такая вода вкусная. А то, что сейчас, — это не жизнь, это сбой в жизни».
«Вы еще напишите, что нам очень фельдшер нужен, — просит Валентина Николаевна. — А то ведь ФАП вроде как есть, а фельдшера уже года четыре найти не могут. Укол и тот сделать некому. У меня вот мама лежачая, у нее давление то и дело скачет. Сергей Борисович тоже два инсульта перенес, а недавно еще сложную операцию на кишечнике. Как без медика на селе?»
Свидания через форточку
Во время нашего разговора во двор заходит приятная женщина лет пятидесяти с двумя маленькими детьми. Это родная сестра Валентины Николаевны Людмила. Она с внуками, которые приехали к ней из города на время пандемии, пришла проведать маму. Правда, в дом не заходят, общаются с бабушкой через открытое окно на улице.
«Мама у нас в зоне риска, у нее много разных заболеваний, мы не можем рисковать ее здоровьем, хоть и стараемся соблюдать все меры предосторожности, — рассказывает Людмила. — Она, конечно, очень переживает, что не может сейчас обнять и поцеловать внуков, но мы стараемся успокоить ее, объясняем, что это временно».
Восьмилетняя внучка Василиса, повиснув на подоконнике со стороны улицы, рассказывает бабушке Шуре о своих успехах в школе, а затем начинает читать стихотворение Людмилы Миланич о войне, которое выучила к 9 мая. Пожилую женщину стихотворение очень растрогало: девочка, закончив, тут же начинает успокаивать ее. «Ну вот, расстроилась, — тихо произносит школьница. — Я прошу тебя, не плачь, бабуля».
Шестилетний глазастый Лешка, видя растерянность сестры, быстро разряжает обстановку. «Бабушка, бабушка, а я букву «р» научился говорить, послушай», — восклицает мальчуган, грассируя, словно настоящий парижанин. И все дружно смеются.
«Поскорее бы закончилась вся эта пандемия, ощущение, что какая-то тревожная неопределенность повисла в воздухе, — говорит мне Людмила и тут обращается к сестре. — Валя, а мы ведь тоже козу с козлятами взяли у Михайловых, вчера вот привели. Думаю, пусть будет. И детям в радость, и нам с отцом повеселее, осталось только картошку посадить».
Таисия Кириллова, ИА ТАСС.
